Журналиста отлучил от церкви… адвокат

Честно говоря, меня абсолютно не смутила информация о винтовке. Сегодня «гуляет» полно оружия без регистрации, в том числе и в нашем городе. Удивило другое. На каком основании УБОП обыскивает церкви, да еще и изымает в них церковную утварь? Вот с этим вопросом я и решил разобраться.

Для начала связался с сайтом, который разместил сводку — это «Олександрійські новини». Меня интересовало, есть ли какие-то факты, которые не вошли в публикацию.

В редакции «Новин» сообщили, что речь идет о частном доме по ул. Войновской, 2 (14-й район). УБОПовцы получили «наводку», что в этом доме хранится незарегистрированное ружье. Когда пришли с обыском, никаких опознавательных знаков, что дом является церковью, вроде бы не было. Поэтому обыск проводили как в обычном доме. Да, собственно, по их словам, так и думали. Увидев дорогую церковную утварь, решили временно изъять для проверки, что она не ворованная. На следующий день на доме появилась табличка: «Українська православна церква Київського патріархату. Церква Св. мучениць Віри, Надії, Любові та їх Матері Софії». Пробили по базе — точно. По адресу ул. Войновская, 2 с 2004 года официально, с соблюдением всех правил зарегистрирована парафия. Вот только раньше об этом УБОПовцы не знали…

Конечно, разъяснения УБОПа это хорошо, да только недостаточно. Решил я выслушать вторую сторону — настоятеля этой церкви. В поисках телефона батюшки, обратился в два александрийских храма, но там сказали, что о церкви по ул. Войновской, 2 на 14-м районе никогда не слышали. Что ж, надо ехать, — решил я, и отправился по указанному адресу на рейсовом автобусе.

И вот она — улица Войновская, крайняя точка автобусного рейса. Частный сектор, плохая дорога, край географии…

На фото: ул. Войновская (14-й район)

Чтобы сориентироваться, в какой стороне искать дом №2, спрашиваю об этом у случайной пожилой женщины. Она понизывает плечами, мол, не знаю. Пока общаемся, навстречу нам идут немолодой мужчина с мальчиком. Женщина переадресовывает мой вопрос им.
— А, это дом Ярового, белый такой, — первым выкрикивает находчивый мальчик.
— Да-да, Ярового, там, в конце улицы, — бабушка показывает, в какую сторону идти.
— Там у него церковь? — интересуюсь я.
— А что, там у них уже церковь? — переспрашивает женщина у мужика, с явным удивлением на слове «уже». Мужчина морщит физиономию, что, как мне показалось, могло означать: «Чего там только не было… Может уже и церковь».

Нахожу «Дом-2». Небольшой старый особняк, обнесенный длинным высоким кирпичным забором.

На фото: ул. Войновская, 2 (14-й район)

Никаких опознавательных церковных отличий на усадьбе нет. Но если возле забора залезть на бугор, на стене доме видна вот такая табличка:

На фото: ул. Войновская, 2 (14-й район)

Звонка на воротах нет. На стук никто не откликается. Пробую калитку — открыто. Аккуратно захожу во двор, побаиваясь, что в нем может быть собака. Громко выкрикивая «Хозяева!», стучу в стекла окон, а потом продвигаюсь вглубь двора.

Неожиданно передо мной вырисовывается мужчина лет 45-ти в светлой футболке и светлых (по-моему, спортивных) брюках. Выглядит аккуратно, трезвый. Я представляюсь журналистом, называю имя и фамилию, прошу представиться и его.
— Сергей, — называет себя мужчина.
— Вы хозяин этого помещения? — спрашиваю я.
— Да, — отвечает Сергей.
— Только хозяин помещения, или еще и настоятель церкви?
— И хозяин помещения, и настоятель церкви, — утверждает мужчина.
— Если вам не трудно, прочтите, эта сводка размещена в интернете, — даю ему распечатанное сообщение.
Мужчина долго, внимательно вчитываясь в каждое слово, читает сводку. Потом вопросительно на меня смотрит.
— Вы знаете, мне абсолютно неинтересно, что у вас за история с винтовкой. Меня интересует, на каком основании УБОП изъял в вашей церкви утварь и как вы к этому относитесь? — прямо говорю мужчине, о чем хочу с ним поговорить.
— Можно я позвоню своему адвокату? — спрашивает Сергей.
— Да, конечно.
Мужчина по мобилке связывыается с женщиной. По голосу (мобилка включена на обычную связь, но динамик работает очень громко) узнаю александрийского адвоката Надежду Алексеевну Ивань.
— Надежда Алексеевна, тут ко мне журналист пришел, спрашивает о нашем деле, как мне поступить?
— А кто? — интересуется Ивань.
— Такой-то, — называет мое имя и фамилию Сергей.
— Ой, нет, ему ничего не говори, — категорически заявляет Ивань, — вообще ничего не рассказывай. Конечно, решение принимать тебе, но я советую — не общайся.
В том же духе Надежда Алексеевна повторяет уже сказанное еще пять раз.
Закончив разговор, Сергей смотрит на меня и разводит руками.
— Можете мне разговор не пересказывать, — говорю я, — все было прекрасно слышно.
— Да, вот так… — не знает что сказать мужчина. — Она советует ничего вам не рассказывать. Да и зачем оно мне надо?
Наступает пауза. Потом мужчина жестами показывает мне на калитку. Проводит меня к воротам, интересуется чем я приехал…

Честно говоря, подобное унижение, быть выставленным из церкви, я испытываю впервые. Ничего плохого адвокату Ивань я не делал. Насколько я понимаю, в этот момент она «отшила» бы любого журналиста. Просто ним оказался я. Но, что удивительно, к Ивань у меня нет ни малейших претензий. Давать советы клиентам — ее работа и абсолютное право. Считает она, что на данном этапе от комментариев лучше воздержаться, значит, должна это посоветовать.

«Напрягает» меня другое: имеет ли моральное право священник выставлять человека за дверь церкви только на том основании, что так советует его адвокат?

Я знаю многих священников православных и пастырей протестантских церквей. Всегда нахожу с ними общий язык. С некоторыми дружу. Иногда могу задавать не очень лицеприятные вопросы.

Но никогда, повторяю, никогда меня не унижали вот так.


Насколько я понимаю, если Сергей прав, если он честно и искренне служит Богу, бояться журналистских вопросов ему нечего. В таком случае, адвокат ему необходим как технический инструмент. Как юрист-профессионал, который поможет правильно составить жалобы, заявления, подскажет сроки, сумеет поддержать в суде… А правда — если это правда — она должна быть на поверхности. И ее нужно говорить, когда тебя об этом спрашивают. Даже если вопрос тебя озадачивает.

Ну, не выкручивался Иисус, когда его спрашивали: «Ты Царь Иудейский?» Отвечал прямо: «Ты говоришь». Хотя прекрасно знал, что скажи наоборот — был бы помилован.

По-моему, с такими, как Сергей, попами — мы дошли до ручки. Когда «ни церковь, ни кабак — ничего не свято». Что-то в нашем обществе, ребята, не так.

Осадок то этого посещения церкви у меня сохранится надолго. Прошу Бога, чтобы не на всю жизнь.